Категория: Статьи / Лечебно-диагностическая работа

 

ДАРИМ СЧАСТЬЕ МАТЕРИНСТВА

 

 

директор Института репродуктивной медицины Тамара Джусубалиева

 

В последние годы в мире все большее развитие получает репродуктивная медицина. Сегодня понятия  «экстракорпоральное оплодотворение» и «суррогатное материнство» известны все большему количеству людей, совершенно далеких от медицины. С проблемой бесплодия сталкиваются многие, зачастую, молодые семьи. И единственным шансом для них становятся ВРТ – вспомогательные репродуктивные технологии. Об их развитии  в Казахстане, а также об этических аспектах работы репродуктологов мы побеседовали с директором Института репродуктивной медицины, президентом Казахстанской ассоциации по половому и репродуктивному здоровью, к.м.н. Тамарой Джусубалиевой.

 

- Тамара Муфтаховна, в прошлом году исполнилось 15 лет первому казахстанскому ребенку, родившемуся с помощью ВРТ. Каковы достижения отечественной репродуктивной медицины за эти годы?

- 28 октября 2011 года мы провели в Астане конференцию, в которой приняли активное участие ведущие репродуктологи и эмбриологи из стран ближнего и дальнего зарубежья – России, Белоруссии, Украины, Таджикистана, Киргизии, Израиля, Франции, Германии, то есть специалисты всех крупнейших центров, занимающихся вспомогательными репродуктивными технологиями. Некоторые из них, в частности, один из ведущих репродуктологов мира, французский профессор Рене Фридман, изъявили желание посетить наш Центр, чтобы своими глазами убедиться, насколько, на самом деле, мы идем в ногу с мировыми достижениями. Они дали нам великолепную оценку, отметив, что мы работаем на уровне мировых стандартов.

 

И на этой же конференции президент Российской ассоциации репродукции человека Владислав Корсак и президент Украинской ассоциации репродуктивной медицины Александр Юзько, которые уже посещали наш институт, заявили, что в некоторых аспектах даже завидуют нам. В частности, в плане законодательства о суррогатном материнстве. Ведь если, например, сравнивать с Россией, у нас очень демократичные законы, а у них много нерешенных вопросов. Там суррогатная мать может, если у нее проснется чувство материнства, и не отдать ребенка, а у нас этого нет, то есть нашим законодательством предусматривается все, вплоть до форс-мажорных обстоятельств. И когда я рассказывала об этом на конференции, они были просто удивлены прогрессу нашей страны, и это очень хорошая оценка именно в законодательном аспекте. А в плане достижений, результативности, инноваций, хотя наверное и не совсем скромно об этом говорить, но к нам приезжали российские эмбриологи из Санкт-Петербурга и Москвы для того, чтобы посмотреть, как мы работаем и кое-что перенять у нас. Я думаю, это говорит о том, что мы действительно находимся сейчас на уровне мировых клиник ЭКО. И это не голословное утверждение, а оценка ведущих репродуктологов мира. И эта высокая оценка дает нам стимул для дальнейшего движения и развития.

Когда в 1995 году мы открывались, у нас во всем центре ЭКО работали всего 6 специалистов, из них 2 врача и 1 эмбриолог. Сейчас у нас работают 120 специалистов и 40 из них – врачи. И это врачи, которые прошли обучение в ведущих клиниках мира. На этом мы не экономим и постоянно отправляем их на обучение, потому что самостоятельно достичь больших результатов невозможно, надо интегрироваться во всемирные достижения. Также мы приглашаем к нам специалистов из Швеции, Финляндии, других стран. Они в течение двух недель работают с нашими врачами, отрабатывают все тонкости, что называется, ставят им руки. Это очень эффективный прием. И если говорить о текучести кадров, то за 16 лет существования центра ни один специалист не уволился. Конечно, прежде всего, потому, что мы вкладываем очень много в их профессионализм, у нас они растут, развиваются. Ведь миграция кадров есть во всем мире, в той же России врачи часто меняют клиники. У нас же за эти годы ни один репродуктолог, ни один эмбриолог не ушел, то есть идет накопление знаний, накопление профессионализма и дальнейшее развитие. 

 

 

- Какие новые технологии в области ВРТ вы используете?

- В принципе, сейчас мы применяем все последние мировые достижения и в области генетики, и в области эмбриологии. Нашей гордостью является то, что мы можем прогнозировать болезнь будущего ребенка. И если к нам, например, обращается супружеская пара уже в возрасте, когда, допустим, ей за 40 лет, мужу за 60, то у них есть риск рождения ребенка с наследственными заболеваниями. Так вот, сейчас мы проводим диагностику эмбрионов и уже в совершенстве овладели этой процедурой: диагностируем здоровые эмбрионы и подсаживаем женщине только их.

- Как сегодня обстоят дела со специалистами в сфере репродуктивной медицины в Казахстане? Как ведется их подготовка?

- Сейчас мы являемся учебным центром по репродуктологии для Казахстана и Средней Азии. У нас постоянно проходят обучение специалисты, работающие в области ВРТ. Мы проводим циклы и по андрологии, и по репродуктологии, и по эмбриологии, есть цикл планирования семьи. Кроме того, уже год мы обучаем проведению операций лапароскопическим методом. В чем заключается особенность обучения у нас? В том, что мы за две недели даем наравне с теорией практику, то есть мы отрабатываем практические навыки, которые не всегда даются в постдипломном образовании. И человек, который у нас обучился, может, вернувшись к себе в клинику, самостоятельно проводить те или иные процедуры.

Более того, в Актобе открылся новый центр ЭКО, и наши специалисты, что называется, «ставили» эту клинику, то есть на месте налаживали работу центра. И уже можно говорить о положительном опыте – первая беременность есть!!! На свет появится первый актюбинский ребенок «из пробирки». Я вспоминаю, как мы начинали в 1995 году. Мы пригласили профессоров из Москвы. Они с удовольствием откликнулись, так как у нас были с ними давно налаженные контакты, приехали и в течение месяца работали, и не просто нас учили, а работали сами. И первый ребенок «из пробирки» – это их работа. Тогда мы подготовили 20 женщин, и, к сожалению, из этих 20 получилась только одна беременность. Но и это было замечательно, ведь тогда у нас была несовершенная лаборатория.

 

И в прошлом году 30 июля этому ребенку, первому казахстанскому ребенку «из пробирки», исполнилось 15 лет. Так что нам клинику ЭКО «ставили» московские профессоры. А теперь мы выросли до того уровня, что сами «ставим» такие же клиники в Казахстане. Мы выезжаем, налаживаем оборудование, проводим первые программы, нам готовят пациентов, и мы учим специалистов на местах, потому что для того, чтобы была эффективность, нужно отработать руки, нужно отработать мышление. То есть мы являемся ведущей клиникой, которая помогает другим клиникам в нашей стране наладить эту работу.

 

Недавно в Шымкенте открылся Государственный центр экстракорпорального оплодотворения, его специалисты – и эмбриолог, и андролог – тоже обучались у нас. Поэтому когда говорят о конкуренции между клиниками, я не согласна, по крайней мере, в нашей сфере я с этим не сталкивалась. Да, наш центр – негосударственное учреждение, но мы наоборот, делаем все для того, чтобы поднять уровень других клиник: постоянно проводим конференции, приглашаем специалистов со всего мира, приглашаем к нам врачей из всех казахстанских центров ЭКО, и они имеют возможность узнать обо всех мировых достижениях в этой сфере. То есть мы охотно делимся своими достижениями и знаниями.
Один раз в три месяца мы проводим школу по бесплодию по всему Казахстану.

 

И опять-таки обучаем новым методам лечения бесплодия. Это ведь не только ВРТ, ЭКО, есть и другие методы. Рассказываем о том, что не нужно затягивать этот процесс, потому что к нам в центр приходят женщины, в основном, после 35 лет. А до этого у них были безэффективные хождения по женским консультациям, лечение и так далее. И, в конечном итоге, они все равно приходят к нам, когда уже очень сложно бывает им помочь, потому что, во-первых, они бывают «залеченными», а, во-вторых, возраст берет свое и эффективность программы снижается. Поэтому мы обучаем специалистов на местах, чтобы при безэффективности лечения они сразу направляли пациентов в центры ЭКО и напрасно не тратили время и надежду человека. 

 

- Как много бездетных пар за годы существования Центра обрели счастье стать родителями?

- В прошлом году, когда мы отмечали 15-летие Центра, у нас было 5 тысяч детей. Сейчас мы проанализировали данные в целом по республике, и получилось более 6 тысяч детей. И 80% – это работа нашей клиники, потому что остальные центры не так много программ выполняют. Поэтому я хочу сказать, что очень горжусь своими специалистами, их знает страна, ведь люди приходят к конкретным врачам, которые уже помогли их знакомым.
Сегодня в казахстанские центры ЭКО едут пациенты из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии. И это не все. К нам приезжают супружеские пары и из Германии, и из Испании.

 

И если нам доверяют такие страны, то это говорит об эффективности нашей работы. Ведь недостаточно просто написать на своем сайте, что твоя клиника – самая лучшая. Для того чтобы люди приезжали из другой страны, нужны конкретные примеры друзей и знакомых, которые уже обрели счастье стать родителями, благодаря казахстанским репродуктологам. Все это говорит о том, что мы уже перешли на международный уровень работы.

 

- Есть ли перспектива их увеличения?

- Да, буквально в этом году планируется 600 квот, потом их число вырастет до 700. То есть, государство очень заинтересовано в этой работе, и выделяются средства. Если в этом году 350 супружеских пар получили возможность провести процедуру бесплатно, это же здорово. В частности, Министерство здравоохранения доверило нам провести 55 случаев экстракорпорального оплодотворения супружеским парам. 15 декабря мы завершили эту программу, и я думаю, что нам не стыдно будет показать Минздраву наши результаты, которые приближаются к 50%. Такого результата по госпрограмме еще не было. И это тоже говорит об уровне развития нашей сферы медицины.

Если же вернуться к вопросу о достижениях, то при нашем Институте репродуктивной медицины была открыта кафедра современных репродуктивных технологий, на которой мы и проводим обучение. Уже много казахстанских специалистов прошли у нас обучение, и за его качество мы несем ответственность. Я думаю, что то, что мы самостоятельно открыли такую востребованную кафедру – это большая помощь нашему правительству. Ведь 6 тысяч новых казахстанцев, родившихся в семьях, в которых вообще не должно было быть детей – это большое счастье, во-первых, для семьи, и, во-вторых, это вклад в демографическую политику государства.

 

- Вы упомянули о том, что наше законодательство в сфере суррогатного материнства – наиболее усовершенствованное не только на постсоветском пространстве, но и в мире. Как много времени понадобилось, чтобы добиться полного правового урегулирования этой сферы?

- Первый случай, который я помню, и я его уже не раз рассказывала, когда пришла очень красивая молодая супружеская пара, которая не могла иметь детей. Они узнали, что существует суррогатное материнство, и спросили у меня, можно ли им прибегнуть к этому способу. Я ответила, что для них это единственный шанс, но на тот момент у нас в стране не было соответствующего закона, поэтому помочь им мы не могли. И вот в 1998 году впервые в Законе «О браке и семье» появился термин «суррогатное материнство». И первой парой, которой мы помогли, прибегнув к суррогатному материнству, были эти молодые люди. У них родились двойняшки, которых выносила родная сестра этой женщины. Это стало их спасением. В итоге, семья была сохранена. И при желании они могут прийти к нам еще раз.

 

Тогда же мы помогли еще одной паре. Это были  немолодые  бездетные супруги: ей уже на тот момент было 40 лет, ему – 60. Они нашли суррогатную маму, свою родственницу, которая родила им тройняшек. Это были первые случаи применения процедуры суррогатного материнства в Казахстане. Но тогда существовало только понятие «суррогатное материнство», и не было подробного описания. Многие боялись прибегать к этому способу, нанимать женщину, которая, в итоге, могла и не отдать ребенка.

 

И в 2004 году вышел Закон «О репродуктивных правах», где четко прописано, что суррогатная мать не вправе оставлять ребенка, и ребенок, родившийся в этой программе, является ребенком генетических родителей. Вот тогда у нас активно и пошла эта работа, семьи начали подбирать суррогатных матерей. 

 

- Спорным вопросом остается коммерциализация этой сферы. Противники данной процедуры говорят о том, что суррогатное материнство – это способ заработать. Ваше мнение на этот счет?

- Да, о коммерции говорят много. Но я уверяю вас, что это не так. Сейчас у нас каждый год выполняется по 100-120 программ суррогатного материнства, то есть каждый год примерно 50 детей рождается от суррогатных матерей. И это единственный шанс для супружеских пар, где вообще никогда не должно было быть детей. Ведь существует много примеров, когда женщина не может родить не только потому, что у нее удален или поврежден детородный орган, но и из-за различных заболеваний, когда процесс беременности и родов – это большой риск для ее жизни. И вот такая женщина прибегает к помощи суррогатной матери.

 

Мы проводили анкетирование среди суррогатных матерей с вопросом: почему вы пошли на это? И вы знаете, эти женщины, в основном, отвечали примерно так: «Ко мне обратилась супружеская пара, и я подумала: а почему бы нет? Ведь я – здоровая женщина. Почему бы не родить им их ребенка. Тем более что так я сумею поправить свое материальное положение». Да, финансовая сторона тоже важна. Но желание помочь другим и улучшить собственное материальное положение идут параллельно. А когда начинают все переворачивать, мол, это только бизнес, способ заработать, такого нет. И во всем мире так.

 

В некоторых странах даже по закону коммерция вообще исключена, идет только альтруизм. А после родов семья и суррогатная мама, которая им помогла, становятся очень близкими друг другу. И если говорить о дальнейшем совершенствовании законодательства, то у нас уже принят Кодекс о браке и семье (он подписан Президентом страны 26 декабря 2011 года), где целая глава посвящена вопросам суррогатного материнства.

 

 

 

- Уже многие годы не утихают споры о праве плода на жизнь, о последующем использовании эмбрионов, не востребованных для процедуры ЭКО. В связи с этим, как Вы считаете, нужен ли в сфере репродуктивной медицины этический кодекс?

- Это очень большая проблема. И обсуждается она во всем мире. Что делать с эмбрионом? Вот получили мы, допустим, 10 эмбрионов, подсадили 2, а что делать с оставшимися? В некоторых странах пришли к выводу, что нельзя их уничтожать, потому что это начало жизни. Но мы замораживаем эти эмбрионы на случай, если женщина через 2 года придет еще раз, и тогда ей больше ничего не нужно будет делать, мы ей просто подсадим замороженные эмбрионы. Но есть такие случаи, когда супружеские пары потом пишут заявления с просьбой уничтожить эмбрионы. И эти этические моменты обсуждаются во всем мире. Ведь эмбрион – это уже жизнь, и уничтожать ее нельзя. То есть этический кодекс, конечно, необходим.

 

- И еще об этической стороне вашей работы. Помнится, когда вспомогательные репродуктивные технологии начали активно применяться в медицине, некоторые религиозные конфессии стали активно выступать против этого. Ведь речь идет о вопросах зарождения жизни. Насколько сейчас терпима религия к понятиям «суррогатное материнство» и «ЭКО»?

- Абсолютно терпима. С точки зрения ислама, например, в каждой семье должны быть дети. И не так важно, родит сама супруга или другая женщина. У нас вообще не было никаких особых препятствий к принятию Кодекса о браке и семье, где целая глава посвящена вопросам суррогатного материнства. Другое дело, что когда мы только внедряли экстракорпоральное оплодотворение, в газетах появилось много статей о том, имеем ли мы право вмешиваться в божье дело. А сейчас все по-другому. Видимо, все же пришло понимание того, что каждая семья хочет иметь своего ребенка. Мы даем им эту возможность. И сейчас, несмотря на то, что у нас высокий процент эффективности программ, все равно, есть желание его увеличить. Хотя в мире, допустим, больше 50% пока никто не дает. Но для того наука и развивается, чтобы двигаться дальше.

 

Я хочу сделать все для того, чтобы эффективность процесса экстракорпорального оплодотворения превысила 50%. Говорят, что это очень сложно, а мне кажется, что нет ничего невозможного. 10-15 лет назад мы тоже говорили, что невозможно достичь тех результатов, которые мы сегодня имеем. Когда мы только начинали работать, эффективность программ у нас была 10%, потом – 15%, сейчас – 47%.
Так что надо шагать в ногу с мировыми достижениями, и наша цель – достичь того, чтобы каждая женщина, каждая супружеская пара, которая пришла в эту программу, была уверена, что она выйдет из нее с ребенком. Но для этого надо много работать.

 

Беседовала

Инна Еньшина

 

 

 

Для того чтобы прочитать полные версии подпишитесь на журнал